Долгая и счастливая жизнь Геннадия Шпаликова
Его судьба вполне русская – писать великолепные сценарии к фильмам, которые очень долго будут помнить, снять свой фильм, писать стихи, которые не опубликуют, и новые непроходные сценарии. Покончить с собой в 37 лет.
Отец Шпаликова погиб на фронте, и Геннадий поступает в Суворовское училище. Но военная карьера не задалась из-за здоровья, и Шпаликов выбирает сценарный факультет Института кинематографии.
Фильмы-прогулки
Время – пик оттепели. С одной стороны – у всех в памяти доклад Хрущева на ХХ съезде партии, с другой – идет борьба с нежелательными элементами среди молодежи. Появляются фельетоны в «Московском комсомольце» и «Комсомольской правде», после которых следуют исключения свободомыслящих и неосторожных студентов (или просто тех, кому не повезло) из Литинститута и других высших учебных заведений.
На сценарном факультете ВГИКа Шпаликов – звезда. Его разработки всегда интересны, как человек он – душа компании, многие вспоминают, что он был радостным и трагичным одновременно. То время – начало 60-х – борьба с мещанством, противопоставление ему иного стиля жизни. В случае Шпаликова – вполне богемного стиля со всеми его непременными атрибутами, вплоть до чисто русского понимания выпивки.
Марлен Хуциев предлагает снять фильм по его сценарию, и Шпаликов пишет «Заставу Ильича». Фильм вызвал громкое обсуждение и столь же громкое порицание на самом верху. На встрече с работниками искусств, происходившей в Кремле в 1962 году, разразился скандал.
И Хуциев, и Шпаликов пытались отстоять свой фильм и говорили о праве художника, что вызвало бурную негативную реакцию со стороны их оппонентов, понимавших назначение творчества в сугубо партийном ключе.
Самое нелепое по сегодняшним временам – картина кажется вполне советской, там нет и сугубо формальных киношных изысков, к которым можно было бы придраться. Но надо представлять себе дух времени, чтобы понять: такой взгляд на новое поколение был слишком свежим и независимым, чтобы пройти все цензурные рогатки. Ведь запрещали не только «антисоветчину» и «авангард», у них просто был нюх на свободное творчество, подозрение ко всему, что отличалось от предустановленных соцреализмом правил и скроено не по привычному лекалу.
Из фильма сначала вырезали целые куски (в том числе выступления поэтов-шестидесятников в Политехническом музее, документальные кадры – по мнению цензоров, дух времени был вовсе не в этом). Ему поменяли название на нейтральное – «Мне 20 лет», а потом вообще положили на полку, изъяв из проката.
Действительно, в этом фильме не было ничего антисоветского. Скорее, наоборот. Его герои – молодежь, настроенная вполне лояльно по отношению к советскому государственному строю, но воспринимающая его как «социализм с человеческим лицом». Вот выражение этого лица, которое виделось новому поколению, и тревожило цензоров больше всего. Ибо не следовало гражданам самим думать на эту тему, этим занимался Центральный комитет.
Как бы там ни было, «Застава Ильича», даже проиграв в сражении с цензурой, отвоевала какие-то рубежи художественного пространства. Именно благодаря этому и появился следующий фильм, снятый по сценарию Геннадия Шпаликова, – «Я шагаю по Москве».
Этот фильм надолго задал основные параметры для лирических комедий-прогулок. Жанр прогулки предполагает определенную местность. В фильме это Москва, практически один из главных персонажей. Такая же красивая, искренняя и молодая, как герои фильма. Городские пейзажи очень точно выбраны для совпадения с настроением сцен, и «играют» они вполне на равных с персонажами фильма.
А текст знаменитой песни, про то, как «иду, шагаю по Москве», писался, как водится, второпях, чуть ли не в машине по пути на киностудию.
«Страна не пожалеет обо мне»
Следующие фильмы по его сценариям были редкими и не такими удачными («Я родом из детства», 1966; «Ты и я», 1972; «Пой песню, поэт» – про Есенина, 1973). Эти тексты, впрочем, как и все сценарии Шпаликова, – самостоятельные литературные произведения. Он не ограничивается описанием действия, изложение пестрит метафорами и обстоятельными описаниями настроения, которые по определению не могут войти в фильм. Тем не менее по-другому он мыслить не мог, недаром пытался писать «чистую» прозу. И все время писал стихи. И лирические, и на случай. Вполне профессиональные, вполне «непечатные».
Его фильм «Долгая счастливая жизнь», снятый в 1967 году, – своего рода шедевр. Он резко выпадает из длинного списка отечественных киномелодрам именно из-за сюжета, рассматривающего человеческие проявления в предельно частной сфере. И вместо морали, или благополучной развязки, или, наоборот, плохого конца фильм Шпаликова демонстрирует удивительное пренебрежение условностями кинематографа, предпочитая непривычное развитие действия.
История очень неброская – случайная встреча двух разных людей, их внезапно вспыхнувшая симпатия и невозможность быть вместе. Последний фактор – следствие вполне осознанного выбора, а не диктат непреодолимых обстоятельств. Что послужило мотивом неожиданного попятного движения героя – кто знает. Мы лишь поставлены перед фактом, когда люди, осознавшие необходимость друг в друге, на следующий день расстаются.
Фильм напоминает длинный загадочный сон, настолько необычно всё, что там происходит, хотя и вполне поддается логическому анализу или эмоциональному отзыву, как это в снах и бывает. Маленький город, ночные прогулки, тусклое освещение, тени. Снег, выпавший наутро и снова изменивший жизнь.
Вся картина — игра на полутонах, это радость человеческой возможности быть искренним и знать, что тебя поймут, как вдруг понимают друг друга его герои. Но это временная вспышка, которая возможна только ночью, холодное утро снова расставит всё по своим местам. Чем-то этот фильм напоминает классические ленты Антониони. И недаром этот фильм Шпаликова очень нравился итальянскому кинорежиссеру.
Финал «Долгой счастливой жизни» очень неожиданный. Под пронзительную мелодию, сопровождающую расставание героев, плывет баржа. Сначала просто плывет, потом уже и по земле, через снег – к зеленым травянистым полям, в лето. Когда специалистам-психологам показали эту сцену, те нашли в ней символику суицида. Так и случилось. Шпаликов добровольно ушел из жизни в возрасте 37 лет.
70-е – грустное время для Шпаликова. Легкая богемная жизнь рано или поздно оборачивается тяжелыми буднями с тем же уровнем алкогольного градуса. Рушится семья. Быт становится неупорядоченным – Шпаликову приходится писать даже на почте, где всегда были ручки и бумага – чистая обратная сторона бланков.
Незадолго до смерти он пишет сценарий фильма «Девочка Надя, чего тебе надо?». Чтобы понять заведомую его «непроходимость», достаточно упомянуть лишь о том, что героиня, депутат Верховного Совета СССР, сжигает себя на городской свалке.
Но пока жилось – писалось, уже без оглядки на возможность съемок.
И какие-то строчки становились пророческими:
Ах, утону я в Северной Двине
Или погибну как-нибудь иначе,
Страна не пожалеет обо мне,
Но обо мне товарищи заплачут.
Олег Рогов
газета «Взгляд»